лишился красок, а в остальном абсолютно обычным. Я поднялся и, осмотрев себя, обнаружил, что мои руки совершенно чисты от скверны, я стал прежним. Осмотревшись ещё раз, я не заметил ничего особенного — куда ни посмотри, всюду однотипные деревья, можно даже сказать, будто я и не осматривался, так как картинка не менялась. Я решил пойти вперёд по единственной тропинке, но по мере продвижения мне казалось, что я совсем не двигался с места, и это однообразие уже начинало вызывать тревогу своей тишиной и подозрительностью. Но, как оказалось, я ошибался. Очень скоро я наткнулся на сломанный рояль, у которого отсутствовали ножки, и тот брюхом распластался на траве. Что в нём привлекло, так это то, что рояль имел цвет! Пока что, единственный цветной предмет в этом лесу. Я подошёл поближе и обнаружил, что внутри инструмент был совершенно пуст, и, значит, издать какой-либо звук уже не способен. Удовлетворив свой интерес, я собрался отправиться дальше, как вдруг за моей спиной раздался очень громкий, резкий и фальшивый аккорд, который эхом пронёсся над лесом, наполнив его неприятным звуком. А вот это уже что-то новенькое, пусть и не самое приятное. Пока я шёл, этот одичавший инструмент продолжал надрываться, да так громко и отчётливо, словно я всё ещё стоял рядом с ним, хотя он давно уже пропал из моего поля зрения. Но чем дальше, тем странней. По ходу следования мне стало попадаться такое количество вещей, что можно было сказать — в этом лесу есть абсолютно всё, от книг до всевозможной мебели. Кроме того, в отличие от самого леса, цветными были только предметы, поведение самих предметов было совершенно неестественным. Если лес можно было с уверенностью назвать замеревшим, то вещи были живыми из живых, а некоторые даже агрессивно настроенными против меня! Чем дальше я продвигался вперёд, тем чаще мне попадало то книгой по голове, то полкой по ноге, то ножкой дивана по мизинцу! О месторасположении предметов я и вовсе молчу! Всё происходящее очень сильно напоминало какую-то свалку сломанных предметов, которые, мало того, что решили ожить, так ещё и забыли своё предназначение. Ну, где вы хоть раз видели, чтобы перья для письма, чашки и прочая мелочь использовались как снаряды для стрельбы по человеку. Ладно, пропустим. Но кому пришло в голову развесить на деревьях занавески и прочее шмотье, как, например, сумки, разного рода верёвки или куски ткани?
Но что более всего странно — меня совершенно не пугал весь этот погром, сильно напоминавший беспорядок в моей собственной комнате, и предметы были исключительно те, которыми я пользуюсь лично, ни одного незнакомого предмета мне ещё не встретилось. Если честно, мне здесь даже нравилось, думаю, если бы не такие большие размеры жилплощади, то я бы с радостью согласился тут жить. Но если я и был не против остаться, то окружающая меня утварь была другого мнения. С каждым моим шагом она атаковала меня всё сильней и сильней, из-за чего пришлось перейти на бег, что, впрочем, спасало недолго. Вскоре я перестал различать дорогу, не в силах что-либо разглядеть сквозь шквал обезумевших предметов. Я бежал, размахивая руками в разные стороны, а мне то и дело прилетало по разным частям тела чем-то тяжёлым. Тут я налетел всем телом и лицом на что-то твёрдое, и как только это произошло, обстрел моментально прекратился, и все вещи оказались неподвижно лежащими на земле.
Я увидел перед собой нереальных размеров стену, у которой даже не смог разглядеть верха. Я провёл по ней рукой: она была сделана из какого-то белого камня, настолько гладкого и приятного на ощупь, что казалась совсем хрупкой, однако это было не так. Постучав, почувствовал, что толщина её не один метр, но за ней однозначно что-то было, и мне очень хотелось узнать, что именно. Я пошёл вдоль стены, поражаясь, насколько она идеальна, без единой царапины и трещины, казавшейся отсюда даже величественной. Но так было только первые несколько метров, пока вдруг я не наткнулся на один изъян, портивший всю картину. От самого подножья и, скорее всего, до самого верха тянулась глубокая трещина, из которой сыпались мелкие камешки и песок. Трещина смотрелась ужасно, так и хотелось взять и чем-нибудь замазать её. Но когда я отошёл довольно далеко от стены, мне почудилась на самой её вершине тощая фигурка существа, напоминавшего человека. Позвольте, ведь совсем недавно я вообще не мог увидеть верх этой стены! Хотя чего удивляться, к местным странностям пора бы уже привыкнуть. В следующую секунду существо спрыгнуло со стены и приземлилось позади меня. Я обернулся и чуть не потерял дар речи. Передо мной стоял я сам, только «я» напоминало меня весьма отдалённо: оно больше походило на меня, ещё поражённого скверной. Мой визави был одет в какие-то грубые несуразные лохмотья, как если бы одежда неоднократно перешивалась. Я взглянул ему в лицо: он смотрел на меня своими чёрными глазами с укором, словно я виноват в чём-то, а он знал, в чём именно. Мысли в моей голове окончательно спутались, мгновенно в голову ворвались воспоминания из детства, но я до сих пор ещё не мог догадаться, кого именно напоминает мне тот, кто стоит сейчас передо мной. Я понимал, что возможно, это «я», но этот «я» сильно от меня отличался, а если быть точнее, отличается от меня такого, какой я сейчас. Я чувствовал себя разбитым и подавленным, а от него исходили сила и уверенность, присущие мне когда-то. Наконец, я решился первым нарушить молчание.
— Кто ты? почему ты так похож на меня?
Он усмехнулся уголком губ и ответил.
— Надо же, до чего дошло. Даже встретив, не можешь меня узнать. — Его голос звучал не так, как мой, не дрожал, наоборот, был громким и чётким.
— Я ничего не понимаю. — Честно признался я.
— Я догадался. — Он сложил руки на груди и продолжил. — В таком случае, давай я тебе немножечко помогу, дружище. Надеюсь, ты догадываешься, что это за место? Это твоя душа. Можешь что-либо сказать о ней? Я, например, хочу отметить, что она у тебя довольно непредсказуема, если хорошенько в ней покопаться, согласен?
— Да, в любое мгновение я не мог угадать, что произойдёт дальше и чего можно ожидать. — Ответил я, заглядывая ему за спину на разбросанные вещи.
— И это здорово!